Путешествие личным транспортом это хорошо. Но удобство во многом зависит от наличия в автомобиле таких вещей как работающие дворники, печка, кондиционер.
Последнее особенно актуально в летний период. Но ведь мы пользуемся им не каждый день, да и просто имеем свойство забывать про то, что не нужно для собственно «передвижения из точки А в точку Б». А ведь и диагностика и ремонт бывают просто профилактическими, обеспечивающими долгую «здоровую» жизнь этой достаточно тонкой технике. Если же пренебрегать работами по профилактике и текущему обслуживанию, то небольшие проблемы вырастают в огромные и зачастую уже непоправимые.
В холодильниках приходиться часто сталкиваться с такой проблемой, как износ уплотнительной резинки на его дверях и в результате чего требуется ее замена. В основном это касается старых моделей, у которых данный вид поломки больше всего распространен.
В процессе эксплуатации бытовых агрегатов, включая стиральные машинки автомат, рано или поздно приходится сталкиваться с ситуацией, когда они выходит из строя. Причем ремонт может потребоваться для любого компонента. Это касается, в том числе и стиральных машинок марки Самсунг. В качестве примера, предлагаем описание методики извлечения и установки нагревательного элемента для стиральных машинок данного производителя.
Жан-Кристоф Рюфен (р. 1952), автор многочисленных романов и эссе, — человек необычной судьбы. Врач по профессии, он в молодости вступил в организацию "Врачи без границ" и побывал с гуманитарными миссиями во многих горячих точках планеты (Афганистан, Руанда, страны бывшей Югославии и другие). Рюфен окончил Институт политических исследований (Париж), был президентом организации "Борьба против голода", администратором французского Красного Креста, дипломатом (французский консул в Ресифе (Бразилия), посол в Дакаре (Сенегал)). В 2008 году его избрали во Французскую академию.
В 1968 году в литературном мире Франции все оставалось неизменным, таким же, как в 1930-е годы. Большинство критиков дебютировали еще до начала войны, достаточно было одной-двух статей, чтобы привлечь внимание к новому имени в литературе.
Начиная с 1949 года я руководил литературным отделом издательства “Галлимар”: именно я стоял во главе комитета по отбору, чтению произведений, раздаче рукописей, благодаря чему и познакомился со многими писателями, в том числе и с Патриком Модиано.
Марек. Всякий, кто дал бы себе труд узнать, как устроена жизнь в гетто, скажет вам то же самое. Не мог ребенок свободно передвигаться по гетто, да еще что-то там измеряя. Такое разве что ангелу с крыльями под силу. Поймите, гетто — не город, это застенок, тюрьма. Ребенок здесь изначально обречен.
К моменту приезда главврача, около девяти утра, стало ясно, что престарелая сестра Мэри Альфонсус, по всей вероятности, не впала в кому, а умерла. Полоска полупрозрачного материала была размотана и небрежно брошена на пол медсестрой, которая подоспела к постели первой.
Шау Зыонг продолжал вступать в схватки со стаями речных усачей. Однажды ему в сеть попалась огромная-преог- ромная рыбища, она отчаянно билась под водой, пытаясь вырваты и из ловушки. Нывший актер iyr же прыгнул и реку, И не дне началась настоящее битва, отчего все вокруг забурлило. Нс коре всплыла содранная с рыбы чешуя, а вода от крови окрасилась в алый цвет. Закончилось это противостояние такой картиной: Шау Зыоцг вынырнул из воды, в одной руке держит разодранную сеть, а другой рукой вытирает кровь на исцарапанном лице. Исход схватки он объяснил следующим образом:
Дом Николая Леонова, располагавшийся на Береговой улице в районе под звучным названием «Миллион», смотрел окнами в узорных наличниках прямо на пруд, от которого его отделяла улица, а за ней широкая поляна, поросшая сочной зелёной травой. К пруду от дома вела вниз тропинка, упирающаяся в дощатый мостик, который был переброшен с берега пруда на широкий плот, сколоченный на деревянных сваях, вбитых в илистое дно.
Несмотря на то, что уже почти целый год шла тяжёлая, кровопролитная война с Германией, и на слухи, доходившие из Нижнего Тагила и Екатеринбурга, о массовых беспорядках в столицах, жизнь в городе шла тихо и размеренно. Казалось, что все эти события происходили в какой–то другой, чужой и далекой стране, где были другими люди, города и сёла, и где каждый день начинался и протекал по каким–то особенным законам, неведомым жителям этого затерянного среди лесов, озёр и рек, мало кому известного места.
В 2019 году издан роман в двух книгах "О чём молчит Каменный пояс" ИД "ОРЛИК" г. Орёл. В основу романа легла судьба моего деда-колчаковского офицера, уроженца и жителя Верхней Салды(Свердловская обл.). Роман охватывает события 1914-1927 годов. Многих прототипов героев романа я знал лично или по рассказам родных и знакомых.Большинство историй являются подлинными. Исторические события того времени, на фоне которых происходит действие романа, взяты из архивов и научно-исторической литературы.
КНИГА ПЕРВАЯ
1
Стрелки часов маленькой железнодорожной станции показывали ровно 6 часов тихого июньского утра 1915 года. Протяжный гудок демидовского чугуноплавильного завода разбудил небольшой рабочий городок на северном Урале, окруженный вековыми хвойными лесами. Длинная заводская труба, вонзившаяся дымящейся на конце стрелой в пелену серого предрассветного неба, зеркально отражалась на глади спокойного пруда, который был вырыт вручную и запружен шлюзами заводской плотины ещё при Никите Демидове, основателе завода. Широкий прозрачный водяной поток, разрезанный лиственничными сваями опор плотины, бурливо вспенивался стремительными мощными струями и с шумом падал вниз, обрушивая свою необузданную мощь в русло реки Салды, рассекающей территорию завода на две части.
Исписав очередной лист, Павел Антонович откинулся на спинку добротного кожаного кресла. С удовольствием потянулся всем телом и обвел взглядом дубовую мебель, изготовленную на старинный манер. Затем вышел из-за стола. Минуту другую понаблюдал за работой пожилого садовника, после чего решил продолжить прерванное занятие. Неожиданно его взгляд уловил нерешительное шевеление какого-то странного силуэта у самой двери. 100-90
Проснешься утром, в абсолютной тиши, вокруг царит некая пустота. И сны были посредственные, те что называют проходные. А в голове, из ниоткуда возникают, крутятся, и преследуют потом полдня, несколько строчек из песни: «…Карты легли, на такую Наклонную плоскость, Что мне удержаться не просто. На тормозах...» (гр. Сплин) Гуляя по улочкам, площадям, мостикам и бульварам, я наслаждалась городом, строгим, без дурных затей, стоящим отдельно от всего мира. Люблю гулять в будний день. Город дышит своими маршрутами, равномерной и пиковой толпами, а ведь у них у каждого своя запутанная жизнь. И они в большинстве своем, передвигаясь или занимаясь делом, думают о своих нескончаемых лабиринтах. Мой же лабиринт, совершенно бессознательно привел меня в кафе, на террасу. Я удобнейшим образом устроилась, но почему-то вместо меню, мне принесли креманку с содержимым.0-0
- Пропал? - Недели полторы назад позвонил и сказал, что к родственнику уехал. Перестал на звонки отвечать. А последний раз вообще ответили, что абонент – не абонент. - Давно? - Дня два или три. Но она ж ему не каждый день звонила. - А что за родственник? Она сказала? - Я спросил. Она говорит: не знаю, мол, да и родственников у них почти нет. А с теми, кто есть, Степа этот сто лет не общался. 0-0
- А Алексей? - Тоже пропал. На звонки не отвечает. Родители его говорят, что не знают, где он. Но они вообще люди странные. - В полицию не обращались? - Вчера обратилась. Заявление приняли. А потом мне следователь позвонил и сказал, что хочет видеть меня. Сегодня в десять. Мне страшно стало. - Понимаю. Я чем-то могу помочь? - Не знаю пока. Можно я тебе позвоню? После следователя. - Конечно. Да, вы не волнуйтесь, Эвелина Григорьевна, все будет хорошо. Может, куда с Алексеем уехали. - Не знаю. Ну, извини. Я перезвоню обязательно. 0-0
- И что тебе это даст? - Кофе или поездка? Кофе – возможность, не засыпая за рулем, доехать до дома. А поездка? Ну, помогу бедной женщине… может быть. Ты ж видел, как она волнуется. - Ну, гляди, - сказал Лобачев, отхлебывая кофе, - Я б на твоем месте спал бы до вечера. Шкадов и, правда, спал почти до вечера. Приехал домой, на недоуменный взгляд матери ответил что-то вроде: «я ж в засаде ночь сидел» и завалился в постель. Когда проснулся, за окном темнело. Он принял душ, наскоро перекусил, потом зашел к себе в комнату, сел на кровать и стал думать. Затем решительно набрал номер телефона: - Наталья Вадимовна, добрый день! Или вечер, скорее… Извините, что беспокою, понимаю, что не ваше, может быть, дело, но мы сегодня беседовали с вашей бывшей свкровью… А, вы в курсе? Я думаю, что можно как-то помочь ей. Вы, не против? Хорошо. Я бы хотел встретиться с Алексеем. У вас есть его адрес? Туда едете? Тогда давайте адрес и подождите меня, я сейчас подъеду. Потом Шкадов записал адрес и отключился. Он выдохнул, и на секунду заткнул глаза. То, что он сейчас чувствовал и что делал, не лезло ни в какие ворота. Звонил, набравшись смелости, поборов непонятно откуда взявшуюся робость, а теперь еще и в частного детектива решил поиграть. Дмитрий усмехнулся и резко встал с кровати. Потом вышел в прихожую и стал быстро одеваться. - Дима, ты куда? – спросила появившаяся в проеме дверей, мать. 0-0
- Рассказывай, куда ездила. Я почему-то волнуюсь за тебя, - сказал Василий Павлович. - Нет, все нормально. Но вообще, странная история со стороны. Эвелина Григорьевна попросила помочь в поисках Степана. Он куда-то исчез. Но это странно только со стороны. От Степана можно ожидать чего угодно. Но она очень волнуется, я не могла ей отказать. - Тебя так волнует судьба бывшего мужа? - Не особенно. Тем более, я знаю его. Мать жалко. Она очень волнуется. - Насколько я помню по твоим рассказам, она не очень-то заботилась о нем. Уже давно. - Тут все сложно. С одной стороны, это так. С другой – он сам делал все, чтобы почувствовать себя самостоятельным. Так что, кто делал больше, чтобы отдалиться, сказать сложно. Но мне кажется, Эвелину сейчас гложет чувство вины за все это. 0-0
- Что с вами, Эвелина Григорьевна? – бросилась к ней Наталья. - Ничего страшного, Наташенька. Нервы, давление скакнуло. Надо ж понимать, не восемнадцать уже, - попыталась улыбнуться Эвелина. - Может быть, вас отвезти домой? – спросил Дмитрий. - Спасибо, Дмитрий Андреевич. Сейчас за мной муж приедет. А вы уж, пожалуйста, съездите к Виктору. - Хорошо, - кивнула головой Наталья, - А вы уж отдохните и не волнуйтесь. - Вот адрес, - она протянула Наталье листок из блокнота, - И я написала, где это находится, пока вас ждала. Она протянула голубоватый листок. Наташа внимательно посмотрела на нее и передала Дмитрию: - Сегодня Дмитрий Андреевич меня везет. Мы одной машиной. - Хорошо, - кивнула Эвелина, - Вы поезжайте уже и звоните обязательно. 0-0
Закончил убирать территорию школы, оставил свой нехитрый инвентарь: метлу, лопату, скребок в небольшом сарайчике, который находился за учебным корпусом, пошел домой умыться, переодеться. – Леонид Федорович! – услышал голос директора школы Татьяны Карповны. Она стояла на крыльце в костюме, а на улице было морозно. После слякотной погоды в январе наступили настоящие февральские холода. – Не стойте на морозе, зайду к вам, только переоденусь, – крикнул Леонид Федорович и пошел к своему домику. 0-0
Возле окошка согнувшись и опустив низко голову над шитьем сидела худощавая и бледная девушка лет двадцати пяти. Это была Анюта, сожительница Степана Клочкова. Она была занята вышиванием красными нитками воротника мужской рубашки. Работа была спешная.
Часы в коридоре громко пробили два часа пополудни. И тем не менее в комнате был беспорядок - таз с грязной мыльной водой и плававшими в ней окурками, мусор кругом, скомканная постель, разбросанные вещи, грязная посуда. Казалось, что жильцов это особо не беспокоило. 90
Если у девушки самым запоминающимся днём был первый выход в свет, то для Чендлера такой день наступает раз в десять недель. В этот день он снимал свой плохенький костюм, одевал единственный парадный, приобретённый для таких прогулок. И ощущал себя настоящим богатеньким бездельником. Все остальные шестьдесят девять дней Тауэрс Чендлер трудился помощником архитектора. И вся его жизнь сводилась к одному дню, в который он позволял себе быть расточительным и курить дорогие сигары. 90
Сегодня мы поговорим исключительно об обладательницах рыжих волос, расскажем о том, как правильно подобрать для них цветовую гамму макияжа, и, как не допустить ошибок при его нанесении. 90
- Саня! - вскрикнул Жирный, завидев Худого. - Сколько лет, твою дивизию?
- Пашка, сколько зим! - изумлённо вытаращился Худой. - Да откуда же ты тут взялся?
Давно не видевшие друг друга старинные приятели, принялись жарко, почти остервенело, обниматься.
- Пашка! - продолжил радоваться встрече Худой. - Вот сюрприз-то! Какой ты красавец, право! Почти и не постарел. Ну как живёшь? Женат? Бизнесом никаким не обзавёлся, как когда-то мечтал? А я женат... На Луизе. Вот она. А вот сынок мой, Лёвушка. В смысле Львом его звать.
Рёв турбин космического корабля нарушает идиллию, на поляну рядом с огородом, приземляется аппарат угловатой формы, мерцающий бортовыми огнями как Новогодняя ёлка. Человек не остановился, он продолжал свою работу, складывалось впечатление, что ему абсолютно наплевать на всё происходящее. Какое-то время ничего не происходило, корабль мирно стоял на зелёной траве, только жужжание каких-то приборов напоминало о его присутствии. Шум нарастал, открылся входной шлюз и на землю вышли несколько существ не гуманоидного типа. Их было четверо, первая самая крупная особь чем-то напоминала очень большую гусеницу «шелкопряда». Продолговатое тело диаметром около полутора метров было покрыто короткой шерстью, нижняя часть имела множество отростков, которые помогали существу перемещаться по земле. Второй не уступал «гусенице» в размерах и был похож на желеобразную массу, постоянно менявшую свою форму, он парил над землей, иногда касаясь её своим телом, при этом издавая какие-то звуки. Третий чуть меньше своих предшественников, был круглый как шарик и находился в прозрачной сфере, левитирующий на поверхности. Четвёртый, самый маленький, сантиметров на тридцать возвышался над травой, его лицо обильно покрывали усы разных размеров, которые шевелились, а тело поддерживалось тремя парами ног.
В летнем отпуске есть что-то устрашающее. Целый год мы тоннами вытаскиваем из почтовых ящиков рекламные проспекты, на которых восхитительно загорелые женщины в сопровождении мужчин с мужественными лицами резвятся под пальмами или заливаются истерическим смехом в бирюзовых морских волнах. А изучив эти проспекты, мы подходим к зеркалу и с огорчением разглядываем свои целлюлитные бедра и далекую от идеальной фигуру—и потом удивляемся, почему это у нас испортилось настроение. Все эти огорчения связаны не только с летним отпуском.
Во-первых, потому что в Крыму в сентябре в самом разгаре бархатный сезон. Это когда солнце уже не беспощадное, а ласковое, а море еще по-летнему теплое. И пляжи довольно-таки свободны от отдыхающих. Во-вторых, здесь проходит Международный фестиваль "Джаз-Коктебель". В этом году концерты и джем-сейши-ны будут проходить с 19 по 21 сентября. Как обычно — на открытой площадке перед домом-музеем Максимилиана Волошина и круглосуточно — на новой NU Jazz сцене. Вход свободный.
В этом очерке мне хотелось бы поделиться с читателем размышлениями, которые вызывает книга Павла Павловича Муратова ’’Образы Италии”. Начиная писать, я ощущаю серьезные затруднения, поскольку не нахожу в себе беспристрастности ни к тексту, ни к его главному “герою”. Критический разбор или оценка не являются моей целью, но я не могу умолчать о достоинствах этого шедевра среди произведений подобного рода. Кроме того, я не в силах побороть искушение бесконечно цитировать автора, стиль которого — образец художественной прозы.
«Почему меня постоянно преследует этот жуткий сон? Будто я убил человека, потом закопал его труп и все время боюсь, что тело откопают, и узнают, что это сделал именно я. И каждый раз, я просыпаюсь в холодном поту. Ладно, сейчас. Так ведь это наваждение длится уже давно». Мужчина проснулся и с ужасом вглядывался в темноту. Он не знал, сколько сейчас время и наступило ли утро. Человек лежал в темном подвале на теплых трубах, укутавшись в собственный пуховик. Пуховик был хороший, поэтому снизу тоже было тепло. Трубы были укутаны какой-то тканью, а сверху обернуты плотной бумагой. Она шуршала при каждом движении, но звук был негромкий, и к нему можно было привыкнуть. Подвал был почти сухой, но откуда-то все равно пахло гнилью. Вверху находилось маленькое окошко, но стекло на нем было мутное, а сверху еще и прикрыто решеткой. Он увидел его, когда глаза стали немного привыкать к темноте. Оттуда все же пробивалось некое подобие света. Мужчина сделал предположение, что уже наступает утро. 0-0
Шкадов решил не звонить ему, а подъехать прямо к дому. Ему повезло. Виктор Васильевич оказался дома. Удостоверение оказало на бывшего сотрудника серьезное влияние, и он рассказал все, что мог. Но, впрочем, все эти знания показались Шкадову совсем не интересными и к делу мало относящимися. - Давно это уже было, в конце девяностых, - рассказывал Ливенцев, седой плотный мужчина в спортивных штанах и растянутой футболке, - Банк до этого был небольшой и служба безопасности так, для профанации. Вахтеры, считай. Ну и я над ними. Кириллов пришел и через некоторое время дела в гору пошли. Ну и своих людей он везде стал ставить. Но я не в обиде. Хотя… мог бы и поработать, наверно. Мне чуть больше полтинника было. Крепкий еще. Но он своих поставил, да. - А потом вы куда-нибудь устроились? - Конечно. Я же спец. Майор МВД. В ОБЭПе работал. После банка в супермаркете охрану возглавлял. Но сейчас решил – хватит. На пенсии уже. - Он же не только вас уволил. Были и другие недовольные. Кто-то мог обиду затаить? - Мог. Только это двадцать лет назад было. Вряд ли кто камень столько лет за пазухой держал. 0-0
Для миллионов наших соотечественников Эрих Мария Ремарк был и остается самым любимым писателем. Секрет простой – он не писал в угоду сиюминутной моде, требованиям времени. Все, о чем писал Ремарк в своих романах, он пережил сам, видел вокруг. Герои писателя просты и понятны большинству читателей, они не придуманные, а настоящие.
Во рту было солоно. Язык гулял по разлому губы. Все-таки надо было что- то ему ответить. А она молча крутила кольцо, прикипевшее к безымянному пальцу — правая кисть иногда отекала, и снять его было нельзя, снять и бросить в окно! Доморощенный мужнин психоанализ был актом насилия — вмешательством в жизнь души и ума. Неужели он этого не понимал? Кан хотя бы не посягал на душу. И опять стала думать свою сладкую, горькую, неотвязную мысль: как в Марте-Марусе взыграет корейский ген и как родится раскосоглазая девочка, и как они будут с ней жить в Москве, с Викешкой и с ней... а дальше мысль двигаться не хотела... ну разве короткими вспышками, вот она идет по аллее с коляской, Кан ей навстречу — и что? — она останавливается, нет, она ускоряет шаг, а он ее нагоняет... а дальше? 0-0
В конце августа 1966 года семидесятивосьмилетний Джузеппе Унгаретти знакомится в Сан-Паулу с живущей в Бразилии двадцатишестилетней Бруной Бьянко. Встреча пользующегося всемирной известностью поэта и молодой поэтессы дает начало любовной истории — странному роману, нашедшему отражение в обмене стихами и письмами.