Фабрис обошел машину, открыл другую дверь и как можно
удобнее расположился со своим чемоданом.
Лейтенант Имперских Военно-Космических Сил, интендант Имперского Хранилища и по совместительству старший офицер Его Императорского Величия на планете Дионея-2, Персиваль Дорбан ждал, когда к нему в кабинет зайдут вызванные им амазонки. У него болела голова. Он оторвался от монитора, встал, подошел к окну и сделал несколько движений головой, разминая шею. За окном, на полковом плацу бегали амазонки - в полном боевом, с выкладкой и в шлемах, как положено. Ротный командир, Фарра Аканис после последнего инцидента в городе с особым рвением взялась за воспитание своих подопечных. Перси пригляделся к бегущим, стараясь разглядеть среди них рыжую амазонку с гаусс-винтовкой, ту самую, которая и вывела их из полицейского участка. Однако не увидел ни рыжей воительницы, ни ее маленькой подруги, Дианы Симоновой. 00
Симпатичная, невысокого роста девушка вышла из кабины серого флаера и осмотрелась по сторонам. Высокий бетонный забор, колючая проволока пропущенная поверх забора и торчащие через каждые несколько метров колпаки автоматических лазерных турелей, потускневшие от времени таблички с облупившейся краской, с надписями на нескольких языках - на имперском, на нескольких местных - 'Стой! Запретная зона! Автоматические турели ведут огонь на поражение!'. 00
- Новинка, уважаемая леди. - говорил ей продавец, массивный мужчина с бородой и изрядным животом: - не просто танто, но танто для выживания. В рукоять встроен аварийный маячок, упаковка рыболовных крючков, пять метров стропы, плазменная зажигалка и небольшой бластер калибра три и два. Джун поморщилась и отложила нож в сторону. Ей не нравились слишком универсальные вещи. Нож должен быть ножом. Не больше и не меньше. Если ей понадобится зажигалка или удочка, она возьмет себе зажигалку или удочку. - Зря отложили танто, уважаемая леди... - сказал продавец: - это самое то для вас, сразу несколько функций и ... - Вы только испортили хорошее лезвие. - сказала Джун, пожав плечами: - это должен был быть неплохой нож. - Мы просто добавили туда несколько функций... - запротестовал продавец, но Джун перебила его. 00
Назавтра их взвод под литерой 'В' отрабатывал навыки рукопашного боя. Хотя Перси и не похудел, как балерина, что обещал мастер-сержант, но он стал двигаться намного увереннее, в отличие от Йола, для которого рукопашный бой был чем-то вроде пятого измерения. Они отрабатывали приемы, когда произошло событие, на время выдернувшее Перси из привычного графика занятий. - Какого черта мы этим занимаемся? - пропыхтел курсант Беллоу в очередной раз вставая с мягкого покрытия зала для занятий рукопашным боем. В зале как всегда стоял непрерывный гул от нескольких десятков занимающихся людей. - Помолчи, увалень. - ответила Надин Берн, командир четвертого отделения из курсантов, славная в общем-то девушка, как считал Перси и Йол его в этом горячо поддерживал. Надин слегка присела и, пружинящей походкой стала сокращать дистанцию для очередного броска: - Это всего лишь упражнения. - она подшагнула под ударную руку Беллоу и ловко вывернув ее выбила резиновый муляж ножа. 00
Красные сигналы горят россыпью треугольников, где-то пищит сигнал тревоги, ввинчиваясь прямо под черепную коробку, тактический дисплей сошел с ума, идентифицируя цели. Слишком много целей. Пальцы начали дрожать крупной дрожью и пилот стиснул зубы, пытаясь совладать с собой. Главное - контроль, главное, чтобы он сумел нажать на эту кнопку когда придет время. - Тревога! Захват! - пищал тактический компьютер, оповещая, что они находятся прямо в перекрестье прицела десятков ракет. - Пересекающиеся курсы! Опасность столкновения! - трезвонил другой сигнал. - Опасность! Опасность! Опасность! - панель сверкала как фейерверк над стеклянными башнями Прайма, как блестящая витрина игрушечного магазина перед праздниками. 00
Вера
Всем известно, что человек – существо самоуверенное до глупости. Например, он считает, что именно его неприятности обойдут стороной. Что проживет он дольше всех сверстников.. Правда, зачем – на этот вопрос никто отвечать не хочет. Считается, что жить долго – это само по себе хорошо. Признаюсь, что я один из тех наивных дураков. Которые самоуверенные. Нет, не в смысле, что верю в прелести долгой жизни. Просто верю, в свою звезду. Верю, что без воли Всевышнего «и волос не упадет». И айфон из руки не выскользнет. Вообще говоря, я религиозно начитан. Я в юном возрасте достаточно много слушал проповедей в церкви евангельских христиан-баптистов. Меня туда водил мой батя. Так же как и свою маму, мою бабушку, женщину православную. 00
10
Вечером мы выпили всего бутылку араки, так что утром к девяти часам были уже на ногах. Василий посоветовал побриться и выдал одноразовую бритву.
- Куда поедем? – спросил он, когда я, приятно омолодившись, зашел на кухню. – В порт или в офис?
- В офис. Там до двенадцати, - сказал я, подсаживаясь к столу. – А потом поедем в порт. Я хочу сегодня все решить.
- Как скажешь. Офис недалеко. Успеем еще. Давай завтракать.
Некоторое время я спокойно блаженствовал, смакую необыкновенную легкость расслабленного тела и томную игривость мыслей, пока, сквозь ватную отчужденность, в сознание не проник некий потусторонний зов – и я, сделав невероятное усилие, разлепил веки и обернулся.
- Эй, парень, с тобой все в порядке? – услышал я приятный голос.
- Конечно, - ответил я на автомате, еще не совсем соображая.
- Отлично. Извини, что побеспокоила.
Её звали Катя Эктова.
В прибрежной зоне Лахтинского Разлива на Катю напал «невидимка». Чудом стало, что 15-летняя школьница выжила, несмотря на многочисленные серьёзные травмы: множественные гематомы и ссадины, разрыв прямой кишки, перелом со смещением нижней челюсти и нескольких рёбер, одно из которых повредило лёгкое. Местные мальчишки, обнаружившие растерзанную девочку, от пережитого ужаса некоторое время не могли внятно говорить. Скорее всего, и насильник был уверен, что его жертва мертва. 00
– Приехали. Дальше пройдёмся.
Каша выскочил из служебной «Грозы», едва тяжёлая машина остановилась на стоянке владений супругов свет Мулячко. За командиром из броневика вылезли Сомов, маленький пухлый криминалист Яша Рушницкий и долговязый водитель поручик Пётр Скоробогатов.
К ним тут же подбежал похожий на подростка молодой худощавый охранник и вытянулся по стойке «смирно», испуганно тараща голубые глаза.
– Ты дежурил, когда хозяев твоих убивали? – строгим окриком обозначил своё старшинство Каша.
– Так точно, оспдин-майор! – выдохнул парень. – Я!
– И кто ты после этого?! Телохранитель?! В морге тебе работать надо! Там твои клиенты! Проморгал убийцу, кишка заячья! 00
2.3 Славка
Мир катился в бездну.
Ещё живы те, кто помнит кровь, гной, крики отчаянья и слёзы безысходности на лицах своих детей и родителей, жён и мужей, братьев и сестёр, друзей, соседей и совершенно незнакомых людей. Помнят больницы, в которых врачи умирали быстрее своих пациентов. Помнят отряды вооружённых мародёров, нередко состоявшие из бывших полицейских и военных. Помнят пожары, которые некому было тушить, и города, покинутые людьми, потому что зимой без электричества и горячей воды в них было не выжить. Помнят те времена, когда люди жили по календарю, на котором был только один день – сегодня, и по часам, которые показывали только одно время – сейчас. 00
– Вот это рожа! – расплылся в улыбке белобрысый, едва войдя в комнату. – Это Якут тебя?
«Спортсмен» вёл себя так, будто ничего не было: ни избиения, ни похищения, ни угроз.
Славка промолчал, рассудив, что если блондинчик тут такой же невольник, как и он, то правило «отвечай, когда спрашивают» на него не распространяется. А общаться с этим жизнерадостным придурком у него не было никакого желания.
– Якут, кто же ещё, – сам себе ответил блондинчик. – Ему только повод дай.
Вслед за белобрысым, бормоча очередную свою мантру, вошёл Борода. Увидев Славкино опухшее лицо, он замолк, тяжко вздохнул, проковылял к столу и с тихим стоном опустился на табурет. 00
IV глава
На следующее утро я проснулась непривычно поздно - в десять часов. Тем не менее, торопиться было некуда, поэтому я спокойно отправилась в ванную, оставив Женьку досыпать в тишине. Но только я вышла из душа с тюрбаном из полотенца на голове, как в дверь раздался стук. Я поспешно натянула халат и высунула лицо в приоткрытую дверь. Олег, собственной персоной вежливо улыбаясь, поинтересовался, когда же мы спустимся. Мои глаза округлились и я с размаху хлопнула себя по лбу. Мы проспали поездку! 00
Эссекохаусе, разумеется, не происходило, как не было, кета* ти, и многочисленных жертв среди горожан .
Советские ратлендианцы первых послереволюционных лет могли позволять себе любые завихрения, чему, в извест* ной степени, способствовал статус их лидеров — наркома просвещения А. В. Луначарского и директора Института языка и литературы В. М. Фриче.
Современность
прошлого
1
В первой декаде нового века моему поколению исполнится шестьдесят. Мы родились в последние годы войны или в первые послевоенные годы. Мы вкусили благополучие пятидесятых, пресытились им и взбунтовались. В шестидесятые годы мы политизировались, в семидесятых начали свою трудовую и профессиональную жизнь, в восьмидесятых сделали себе карьеру, а начиная с девяностых заняли влиятельные позиции в политике, правительстве, экономике, образовании и средствах массовой информации. Еще несколько лет и наша звезда пойдет на закат.
Перевод с ошлийского Светланы Силаковой
Череда инстинктивных догадок, тысячи мельчайших корректив, сотни черновиков... Как протекает процесс, в результате которого писатель переносит свой замысел на бумагу?
1
Много лет назад, во время одной нашей поездки в Вашингтон, кузина моей жены указала нам усыпальницу на холме и упомянула, что в 1860 году, когда Линкольн был президентом, и этой усыпальнице был временно погребен его любимый сын Уилли, а Линкольн, удрученный горем, “несколько раз” (как утверждали тогда газеты) приходил туда, чтобы подержать на руках своего мертвого мальчика. И в моем сознании спонтанно возник образ— сочетание мемориала Линкольна[1] с Пьетой. Более двадцати лет я носил этот образ в себе — но и только, опасаясь подступиться к настолько глубокому, как мне казалось, замыслу; а в 2012-м году все-таки, сообразив, что время бежит, подумал, не желаю, чтобы на моем надгробии значилось: “Побоялся взяться за дерзкий литературный проект, который отчаянно хотел осуществить”; по пробую что-то сделать исключительно ради эксперимента, ни к чему себя не обязывая. Из пробы пера получился мой роман “Линкольн в бардо”, и теперь я попал в типичный для писателей переплет — пытаюсь рассказать о своем производственном процессе так, словно и впрямь держу его под контролем.
III глава
По-видимому, он донес меня на руках. Вещи были аккуратно сложены на тумбочке, обувь у двери. Сама я никогда бы их туда не поставила. Я чувствовала ноющую боль в мышцах, будто вчера мне довелось пройти пару десятков километров. Женина кровать была пуста. Приподнявшись в кровати, я увидела белую макушку в окне кафе. Интересно, а где Данил? Я вспомнила встреченное вчера чудище, и мне стало не по себе. Сколько их таких бродит по лесам? Но когда в моей голове всплыл образ белокурого красавца, по спине пробежал настоящий холод. Прежде мне казалось, что я попала в волшебную сказку. Но теперь я увидела, что сказка живет по своим законам и в ней находят себе место не самые приятные персонажи. Я должна была немедленно обо всем узнать. Что это была за поляна? Что за непонятные силы заставили меня разъярится и даже напугать чудовище? С самого детства я всегда больше всего боялась историй, связанных с экзорцизмом... Я должна была немедленно поговорить с Данилом. Еще пару мгновений я лежала, разглядывая потолок, но потом быстро (не без стона) села в кровати. В этот момент у меня округлились глаза. Я вспомнила, что вчера познакомилась с настоящим драконом. 00
V глава
Прошло два дня, как Женя уехала. Я почти сразу перебралась в общину и теперь делила небольшую комнату в мансарде с Альбиной. По словам моих друзей, находиться на базе мне было небезопасно. Не знаю, насколько серьезно отнеслись они к словам старушки, но со мной об этом пока старались не говорить. Я же эти два дня провела в небольшой березовой роще недалеко от дома. Чувствовала себя физически и эмоционально истощенной, а внутри шла постоянная борьба. С одной стороны, мне очень хотелось помочь этим светлым людям. Мне было очень жаль Артура. С другой, я же обычная девушка. 00
Я продолжила листать папку и наткнулась на текст пророчества, изобилующего фразами вроде: "умный и бесстрашный" и "спаситель всего рода людского". Я ухмыльнулась. Если бы судьба всего человечества действительно оказалась в моих руках, всем давно была бы крышка. В этот момент, я увидела, что мимо окна проплыла знакомая макушка. Внутри меня сразу же активизировалась куча бабочек. Попытавшись не думать о том, к чему может привести безответная любовь, я встала и вернула бумаги владельцу. Вежливо поблагодарила за интересную беседу и устремилась за Данилом. 00
ОТ АВТОРА ИЛИ ВМЕСТО ПРОЛОГА
Привет всем! В особенности, всем брони. Если вы не брони, то вам можно спокойно пропустить этот пролог, в котором будет вестись разговор о множестве непонятных вам вещей, и сразу перейти к первой главе. Даже, может быть, лучше так и сделать. Однако я сразу предупреждаю, что мы заразны и, в конце концов, вы тоже рискуете стать брони. Подумайте, прежде чем читать эту книгу и все последующие предложения этого пролога. Оно вам надо? Все-таки решили, что да? Ну, что ж! О риске я вас предупредил! 00
КАКОЙ отдых для души время от времени позволить себе приятие действительности! “На помощь! Слова меня съели” — жалоба писателя, всегда считавшего себя рабом, а не хозяином слов. Их подчиненным, а не распорядителем. Но, по правде говоря, разве не испытывают подобное же чувство и многие другие авторы, просто у них не хватает смелости в этом признаться? Конечно, приятнее воображать себя свободным графоманом, нежели закабаленным писакой!
Бум-бум-бум! - что-то прогрохотало, отдаваясь болью в каждом нерве. Прорываясь сквозь липкую и темную паутину Перси слышал, как кто-то стучит прямо по его больной голове, разбивая ее снова и снова. - О, господи... - простонал он, натягивая одеяло на голову: - Кого там черти принесли? - Перси, открой. - это был Торнтон. Перси встал, помотал головой, сморщился от боли и поплелся открывать дверь. Кое-как сладив с непослушным крючком, он наконец распахнул дверь и тотчас рухнул обратно в кровать. Тортон ворвался в комнату разъяренным ураганом, первым делом он отдернул шторы и Перси зажмурился, ослепительный дневной свет причинял ему боль. 00
При замене неисправного компрессора в холодильнике необходимо учитывать вид хладагента заправленного в охладительную систему. В большинстве случаев 89 из 100, это:
Физико-химический процесс образования засоров при работе холодильного компрессора с R12 хладагентом 9663
I
18 июня 2004 бундестаг принял закон о безопасности воздушного сообщения. Извлекая урок из событий 11 сентября 2001 года, этот закон дает бундесверу право сбивать пассат жирский самолет, если существует опасность, что он захвачен террористами, которые
намереваются нацелить его, скажем, на небоскреб, химический завод или атомную электростанцию. Федеральный президент долго проводил юридическую экспертизу, медлил с подписанием и обнаро* дованием закона. Но января spog года он все же сделал это, хотя и высказав немалые сомнения.
Ситка произвела на новоприбывших американцев гнетущее впечатление. Она была совсем не такой, как прежде представлялось себе в Штатах: что-то экзотическое и красочное, вроде далёких портов Вест- Индской компании. Их встретил колониальный средневековый городок. С одной стороны - гора, с другой - жидкий подлесок. Замковая гора, на ней настоящий замок - «Баранова», в котором живёт князь Максутов, главный правитель. Это единственное сооружение из камня. Все остальные домики деревянные. Наилучшие - из кругляка, отёсанных колод, а бедные - из досок. 100100
СИМПАТИИ И АНТИПАТИИ
В ресторане «Арбат» сидели два совсем юных создания, парень и девушка. Парень - его звали Андрей - был в дорогом замшевом пиджаке, светлые волосы тщательно зачесаны, взгляд серых глаз напряженный, колючий, видно было, что он очень волнуется.
- Возьмем медальоны из горячей вырезки. На закуску - телячий язык под соусом. А вот лосось лучше не брать. Лосось лучше готовят в «Метрополе». 00
Описать можно случившееся днем: в дверь ДОЛГО стучали, Оказалось — Журналист, и сразу все вспомнилось, ожило, точно как в тот раз, когда у нее случился инсульт: тогда она упала на улице, решила, что умирает, и обрадовалась. Радость — это Очень странно. Выходит, часть меня радуется и благодарит? Вот так новость! Надеюсь, ты не станешь обижаться, что первым делом мне вспомнилось все давнее, до тебя? До того, как ты явился, принц Австрийский, и спас меня. Годы до войны, до Ивара. Я росла девчонкой с расквашенными коленками и пузырящимся в груди смехом. О том времени я тебе не особо много рассказывала. Мы же не могли говорить о моей деревне. И сейчас не станем, дружок, день был трудный, писать невмоготу. Усну-то вряд ли, я теперь почти не сплю, но хоть полежу в кровати, передохну несколько часиков да подумаю, что делать с тем журналистом. Он наверняка вернется, помяни мое слово. Приехал в такую даль специально, чтобы со мной поговорить. Ну, об этом я в одиночку умом пораскину. А тебе спокойной ночи, Александр, где б ты ни был...
ИИТЬ в свое удовольствие. Ветер в волосах и “хонда” два пятьдесят на заднем колесе через весь двор — это Микке примчал, пора в путь! Я вытащил из сарая старый бабушкин прицеп для велосипеда, и мы привязали его к мотоциклу моим новым ремнем. Обмотали крюк пару раз, покрепче — мало ли что.
И Микке треснул меня по голове:
— Пра-ально, Юхан.
Или, точнее:
— Дурак, а соображаешь.
Он всегда так говорил, но это ведь не со зла.
И даже брюки мои отутюженные, со стрелкой, и черные кожаные штиблеты, смазанные и начищенные для красоты — даже это Микке не злило. Или что я зимой и летом носил двубортный жилет, который вообще-то смахивал на форму пилота.
И стала рассказывать дальше, про соседей, и про своего врача, и у нее был такой высокий фальшивый голос, а я слушала, слушала и даже вспотела. Я всегда потею. Хоть в душ потом иди. Пот так и стекал у меня по рукам.
Наконец она сказала: тщт!
Дверь Сиверсенов открывается. Ярко-розовое пятно — это Лина. Выходит из двери спиной вперед и захлопывает ее ногой. Потом поворачивается и спускается по лестнице, у нее что-то в руках, картонная коробка. У нее плохо получается идти, потому что ботинки сваливаются. Холодильник перестает гудеть. Лина наклоняется, ставит коробку на землю, натягивает ботинки и снова берет коробку.
Держит ее обеими руками. Ей наверняка холодно, дыхание выходит белым паром, Толстовка почти светится, она быстро переходит дорогу, темные волосы, белое лицо. Поднимается по лестнице и толкает дверь, по полу тянет сквозняком, и я ее больше не вижу.
Надо смотреть, не моргать. Снега еще нет.
Двор, забор, трава, асфальт.
Снега еще нет.
На мне ночнушка.
Если буду смотреть в окно, вот так стоять и смотреть, она обязательно придет.
Двор, забор, трава, асфальт.
Смотреть, не моргать, хоть мне и холодно.
Черный лучше серого, серый лучше коричневого, а белый цвет — самый лучший.
Холодильник перестал гудеть. Поднимается в свою комнату Лина, ставит кассету, потом останавливает, перематывает, я все слышу.
И только что опять моргнула.
Папа откашливается, он в большой комнате.
— Ну, привет, Котовась.
больше ничего идти и видеть все — лишь трещина между водой и небом
(ну, еще закурят те
кто хочет различить еще хоть что-то)
Река в небе
небо — свет мерцающий сквозь
воды тихо текущей реки Щ облака
и во мне
так же мерцают
знание и надежда
земля и камни
море и небо
жизнь и смерть
“Облачение ”
Стихи
Переводы с норвежского
Рут Лиллегравен1
Здесь я пребуду
я был первым я буду последним
я буду
тем что горит и что течет тем что вздымает и что опускает
я буду расчищать и строить
жать и сеять
заносить серп и сушить сено
косу править ворочать почву
да, здесь я пребуду буду жить все снося
неся камни и жерди и туши брата и мать и отца
как дед не буду нет, только не он
веть, но парни только ржали и все продолжали раззадоривать друг друга. Но потом вдруг один из них говорит: девчонки хотят домой, я их отвезу. Остальные стали возмущаться, но он их не слушал, быстро забрал нас и отвез домой. Думаю, ему непросто было пойти против своей компании, но он совершил такой вот неожиданный поступок, что вообще-то совершенно естественно, но в той ситуации это было настоящим добрым делом.
Грохочет выстрел! И в единый миг сдувает с диких снежных пустынь их божественное спокойствие — как простой бумажный обрывок.
Из ружейного дула вырывается огненный сноп.
Взрыв пороха горланит:
СЛУШАЙТЕ ЧЕЛОВЕКА!!
Лиса, жалобно вякнув, подбрасывается в воздух,..
Сьера Бальдур с трудом поднимается на ноги.
Перед глазами, ярко вспыхивая, плавают фиолетовые солнца, в ушах оглушительно звенит. Ноги после долгого лежания в снегу затекли, но жизненная влага тут же устремилась по телу, как только он задвигался.
Священник ковыляет к камню и смотрит на лису. Все верно, там она и лежит — дохлее не бывает. Опустившись на левое колено, он берет ее за пушистый хвост: на вид вроде целая — кой-какая ценность в ней есть.
Он встает с колена и запихивает лисицу себе за пазуху.
ДИВИТЕЛЬНО, как полярные бурые лисы порой походят на камни. Бывает, приляжет зимой такая чертовка у какого валуна, и невозможно отличить, где там зверь, а где камень. Да уж, эти куда хитрее, чем белошерстые, что вечно или тень отбрасывают, или желтеют на белом снегу.
И вот затаилась полярная бурая самка, крепко прижавшись к своему камешку и давая поземке припорошить себя с подветренной стороны. Она развернулась к ветру задком, свернулась колечком, уткнула нос под бедро и призакрыла глаза так, что между веками едва-едва угадываются зрачки. Таким манером наблюдает она за человеком, что не сдвинулся с места с той самой минуты, как улегся под снежным наносом здесь, высоко в горах Аусхеймар, — уже почти восемнадцать часов назад. Его так замело снегом, что теперь он смахивает на простой обломок старых развалин. И зверьку нужно постараться не забыть, что человек этот — охотник.
ведь воздух недвижим, ни ветерка, и уют уж Алида оборачина- ется яркой звездою, что исчезает во тьме, улетает все дальше и дальше, а она слышит голос, открывает глаза и видит Деле Ты спала, говорит он Задремала, кажись, говорит Алида
и видит, что Аеле стоит подле лавки со свечой в руке, и в ее свете Алида видит только его черные глаза, а в этих глазах — голос папаши Аслака, когда он пел ей, маленькой девочке, прежде чем сгинул, ушел навсегда
ИСЛЕ и Алида брели по улицам Бьёргвина, Асле нес на плече два узла со всеми их пожитками, а в руке — футляр со скрипкой, что досталась ему в наследство от отца, от Сигвалда, Алида несла две сетки с провизией, уже несколько часов бродили они по Бьёргвину, искали пристанище, однако нигде устроиться не могли, всюду слышали одно и то же; нет, мы, к сожалению, ничего не сдаем, так им говорили, нет, все, что было, уже сдано, вот и продолжали Асле с Алидой ходить по улицам, стучать в двери и спрашивать,
Сегодня мы о ней вспоминаем редко, у всех своих проблем с лихвой. Но было время, когда эта часть Европы — Восточная или Центральная, смотря откуда взглянуть “ занимала в вашей внутренней географии куда больше места, нем сейчас. Ома служила если же окном в полновесную Барону, то хотя бы форточкой, и для многих обрела самостоятельную ценность. По крайней мере для многих из тех, кого сегодня, возможно не без преувеличения, именуют четырнадцатью процентами.