• Убедительно, - улыбнулась целительница. - Что, личный опыт?
• Упаси боги! - открестился я. - Я из тех, кто предпочитает учиться на чужих ошибках. А это - опыт моего троюродного дядюшки. У него до сих пор аллергия на рыцарей. Сам виноват - цечего в дом таскать что ни попадя, особенно если это что-то весьма напоминает склочную женщину! Он, кстати, потом и от тетушки схлопотал... да неслабо так - неделю жалел, что его драконоборцы на кусочки не распилили.
• На кусочки? А для чего драконоборцам кусочки?
• Вам, магам да целителям, лучше знать, для чего!
• Ну не знаю! Лично я ни у кого ничего не отпиливала! - безуспешно борясь со смехом, выдала Ольна.

Я тут же представил хрупкую целительницу с огромным тесаком в руках, пытающуюся оттяпать полхвоста у... ну, скажем, у меня же, - и вновь зашелся в болезненном для ребер нервном хохоте.

• Тихо, Вир! - вдруг страшным шепотом проговорила Ольна, хватая меня за руку. Я мигом оборвал смех и прислушался.

Жалобно всхлипнул костер, выстрелил в небо снопом искр... и погас. Резко наступившая тьма ослепила - на мгновение, но его хватило для того, чтобы обострились все чувства. Странная, сгустившаяся тишина очень сильно мне не понравилась. А еще больше - то, что в этом вязком безмолвии под чьими-то тяжелыми сапогами потрескивали сухие веточки,и шаги эти неумолимо приближались к нам.

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ОТВЕРЖЕННЫЕ

Нас окружали. Подползали, подходили, подкрадывались. Тишина разбилась вдребезги, сменившись настоящей паникой. Лес роптал, глухо и тревожно. Я сменил ипостась, расправил крылья, грозно зашипел, надеясь произвести должный эффект на невидимого противника. Но хитты (а кто ещё - не гвардейцы же, в самом деле!), видимо, не знали, что такое драконы и с чем их едят. Или, наоборот, слишком хорошо знали и оттого ни капли меня не боялись. Ольна, невероятно бледная, стояла неподвижно, расширенными глазами вглядываясь во враждебную тьму.

Где-то справа хрупнула сухая ветка. И все неожиданно стихло.

Затишье перед бурей...

Они напали слаженно, все вместе, заключив нас в плотное кольцо. Целительница невольно вскрикнула, вскидывая перед собой сумку с травами. Словно щит. К сожалению, хлипкий и ненадежный... Я кровожадно рыкнул и сбил хвостом несколько особо проворных теней, первыми добежавших до нас. А потом еще троих и одного... четверых... двоих... Лес наполнился криками ярости и боли - все-таки не каждому понравится получить по физиономии шипованным хвостом или схлопотать крепким крылом по затылку. Скосив глаза, я с приятным удивлением заметил, как ловко орудует сумкой Ольна, ничуть не заботясь о сохранности «ценных снадобий», над коими так тряслась всю дорогу. Знать, не совсем безнадежна. В отличие от ситуации. На победу нам рассчитывать не приходилось ввиду многократно превосходящего наши скромные резервы числа противника. Я уже решил было подпалить лес, дабы устроить агрессорам «пикничок с шашлычком», как над полем - вернее, поляной - боя разнесся хриплый, словно карканье ворона, властный голос:

• Довольно!

Он эхом заметался среди деревьев и стих где-то в высоких кронах, успев добиться главного - дикая орда прекратила попытки растерзать нас на месте. Более того, почтительно расступилась, пропуская вперед устало ссутулившегося человека, зябко кутающегося в неопределенного цвета плащ. Остроконечный глубокий капюшон полностью скрывал лицо, и я отчего-то вспомнил паломников, с помощью которых нам удалось покинуть столицу. Некоторое время невидимые глаза изучали наши перепуганные лица (я вернулся в свое любимое обличье), и мне показалось, что хитт вздрогнул, натолкнувшись на взгляд Ольны.

• Вы пойдете со мной, - глухо прохрипел он и, сделав знак; следовать за ним, развернулся и направился в глубь леса.

Мы с девушкой нерешительно переглянулись. Идти неизвестно куда неизвестно с кем? На такое отважится разве что круглый идиот с полным отсутствием воображения. Но, с другой стороны, оставаться в компании угрюмо зыркающих из-под колпацов хиттов хотелось ещё меньше. И потому мы, подхватив вещи и судорожно вцепившись друг в друга, опасливо последовали за простуженным - судя по голосу - незнакомцем.

Вскоре впереди показалось небольшое селеньице. Самое обычное,только - лесное. Домишки жались к вековым стволам, словно прося у них защиты, и были практически незаметны, слившись с корой. Незнакомец уверенно вел нас к самому крайнему дому, ветхому, но ещё довольно крепкому, приземистому, обросшему мхом, крытому ветками и старой сухой корой. До него оставалось всего ничего, когда наш провожатый насторожился и замер, прислушиваясь к чернильной тьме. Мы с Ольной испуганно прижались друг к другу, накрепко сцепив пальцы.

• Идите в дом. Быстро! - отрывисто приказал хитт.
• Но... - возразил было я, завороженный нереальной

тишиной. И тут же уловил далекий шелест. Тихий, будто шепот ветра в камышах.

Или...

• Это гвэрхи, - заметив мой изумленный взгляд, объяснил наш проводник.
• Что? - удивилась целительница.
• Хищные твари, на первый взгляд - обычные ночные бабочки, только очень крупные.
• А на второй? - нервно спросил я, уже явственно различая шорох мягких кожистых крыльев.
• Второго может не быть, - ухмыльнулся хитт.

Переглянувшись, мы с Ольной живо затопали к избушке,

успев услышать неопределенное хмыканье за спиной. Ну-ну, пусть веселится. Может, для него хищные мотыльки - привычное явление, а вот для нас - полная дикость.

• Живо!

Хлесткий окрик заставил нас буквально вломиться в крошечные темные сени. Хлопнула дверь, заскрежетал засов - и в следующий миг по стенам и крышам избушки что-то зашуршало, заскрипело, противно, до дрожи в коленях и ледяных мурашек по коже.

• Это что?! - нервно выдохнула Ольца, едва переведя дух.
• Достопримечательность нашей скромной обители, - усмехнулся хитт, пропустив нас в единственную, чуть побольше сеней, комнатку и привычно, на огцупь, зажигая свечи. - Чужаки здесь долго не живут.
• Подумаешь, какие-то насекомые! - пренебрежительно отозвался я, прилипнув носом к мутному, скверного качества стеклу маленького окошечка. - Да их, между прочим, некоторые народы даже едят!
• Проблема в том, что эти насекомые предпочитают есть сами, причем только некоторыми народами не ограничиваются, - хмыкнул хозяин избушки. - Гвэрхи всеядны.
• Гадость, - оценил я, передернувшись.
• А если серьезно, ходят слухи, что они заразны. И через один-единственный их укус можно стать такими, как мы, - с плохо скрытой горькой усмешкой дополнил лесной житель. - Для нас гвэрхи неопасны.
• Глупые суеверия, - возмущенно отозвалась Ольна. Хитт пожал плечами, скинул плащ и наконец-то стянул с себя жуткий платок, закрывавший пол-лица. Я с интересом уставился на него.

Молодой мужчина, человек, светлоглазый, смуглый, черноволосый, высокий, чуть худощавый, но сильный, сразу видно - воин. Тонкие белые шрамы на щеках, словно метка отчуждения, раз и навсегда заказали ему, как и десяткам подобных, дорогу назад, в города и села, к тем, кто когда-то любил их - и кого любили они.

А вот хитт, в свою очередь, не замечая меня и затаив дыхание смотрел на Ольну, сражающуюся с непокорными завязками плаща. Смотрел недоверчиво, даже испуганно, с полубезумной надеждой в потемневших глазах... Целительница, распутав последний узел и уловив напряженную тишину, вздрогнула и подняла взгляд на хитта.

И точно такие же чувства, как и у него, заплескались в ее затянувшихся серебряным туманом глазах...

• Атлар... - потрясенно прошептала девушка. - Ты?..
• Ольна... - горько, как-то виновато улыбнулся хитт.
• Прошло столько времени, - странным голосом произнесла целительница - и шагнула вперед.
• Не надо, - покачал головой Атлар, отступая. - Ольна, я болен.
• И что? - тут же вскинулась девушка, сверкая глазами.
• Я опасен, - опустив голову, прошептал мужчина. - Я...
• Какая чушь! - гневно воскликнула она. - Какая чушь... Я - целительница, а не суеверная горожанка! Атлар! Что случилось? Что произошло? Почему?..
• Мы не выбираем свою судьбу, Ольна, - пожал плечами мужчина. - Не такой смерти я искал...
• Нужно искать жизни, а не смерти! - сдвинула бровки целительница. - Ты обещал мне!
• Иные обещания невыполнимы, - невесело усмехнулся Атлар и посмотрел на меня, замершего у окна: - Вы, верно, устали с дороги. Присаживайся, парень, в ногах правды нет.
• Это Вир, - представила меня Ольна. - Мой друг и попутчик. Мы... впутались в грязную историю... впрочем, сейчас это не важно. Расскажи мне. Расскажи мне все, Атлар!

Хитт вздохнул и присел на лавку. Ольна устроилась рядом и болезненно поморщилась, когда он отодвинулся на самый край. Я примостился у окна, насторожив уши и сгорая от любопытства. Заразиться я не боялся - тоже ведь не суеверный горожанин, а вполне просвещенный дракон и прекрасно знаю, что смертельная болезнь передается только через кровь.

Истина эта не скрывалась, однако люди по-прежнему упорно избегали заболевших, изгоняя их из селений, лишая нормальной жизни.

Сначала, по просьбе Атлара, о наших злоключениях рассказала Ольна. Хитт мрачнел и кусал губы, сожалея, что не в силах помочь ей. Несколько раз уточнял детали, думал о чем- то, бессильно сжимая кулаки, а потом потребовал с меня страшную клятву, что я ни при каких обстоятельствах не оставлю девушку одну. Я, невзирая на сопротивление и протесты Ольны, с удовольствием эту самую клятву дал, после чего наступил черед истории Атлара.

Мужчина говорил недолго и почти без эмоций. О том, как стал наемником. Об ожесточенном бое, в котором полегли почти все его товарищи по оружию. О смертельном ранении, полученном им самим. О дурной крови, попавшей в открытую рану. О том, как его спасли и поставили на ноги. И о том, как на его щеках, отсекая от прошлой жизни, появились две ровные белые полоски - печать Тувора*//Тувор - бог, повелитель смерти//.

• Ты хотел уйти за пределы Давериона. А вместо этого стал его тенью, - с горечью прошептала целительница. Мужчина чуть заметно улыбнулся, помолчал и медленно проговорил:
• Я был за пределами Империи. Я много видел. Слишком много. И я искал покоя. В битвах, сражениях, опасных походах. А теперь вместо гибели на поле боя, с мечом в руках, как и подобает воину, я обречен тихо угасать, окруженный презрением и непониманием. Я проклят.