Волк скакнул в сторону, и в ту же секунду свора псов
сорвалась с места. Разлетелась, взрывая лапами снег, но затормозила так резко, что кто-то из собак споткнулся.
А волк метнулся вбок, забегал между деревьями туда-сюда, бестолково тычась во все стороны.
«Манок!» - сообразил володарь. Не обманула старая ведьма. Он действует, лишая оборотня ориентации.
Тот вдруг присел на хвост и тонко, пронзительно взвыл.
После чего внезапно сорвался с места, вылетая на открытое пространство. Промчал несколько шагов, потом резко остановился, взрывая лапами снег и словно только-только сообразил, где находится, бестолково засучил конечностями, затормаживая на бегу, извернулся и, поджав хвост, кинулся бежать.
Ничто так не способствует проявлению храбрости, как трусость врага. Собаки, ещё минуту назад жавшиеся к людям, приободрились и сорвались с места, с лаем кидаясь в погоню.
Льдинка сделала последний прыжок - и словно ударилась обо что-то мягкое, пушистое и липкое, которое остановило ее
прыжок и швырнуло волчицу назад. Шлепнувшись на спину, она перекувырнулась, но вскочила, чувствуя, как внезапно онемели задние лапы.
Ловушка. Та самая западня, предназначенная для Гаста. ..и в которую вместо него попалась она сама. Все оказалось намного серьезнее и страшнее. Волчица рванулась туда-сюда - и почувствовала, что не только задние, но и передние лапы стали слабеть. Она поняла. И почувствовала страх.
«Га-а-аст!»
Отчаянный вой-вопль расколол тишину. Волчица присела на задние ноги - все равно они ее уже почти не держали. Собаки были уже близко. Подлетели, скаля клыки и не рискуя сделать лишний шаг.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Ровно столько, сколько понадобилось человеку, чтобы вскинуть арбалет.
Эту стрелу ему дала ведьма перед самым началом охоты.
Господарь Милонег подивился странной форме наконечника.
«Снежного оборотня не убьешь простой стрелой, - сказала ведьма. - Его вообще нельзя убить обычным оружием - оно не причинит ему вреда. Но эта стрела закалена в Г ромовом огне и вымочена в соке десяти чародейных трав. Она одолеет нежить. Я нашла ее в лесу. Мне она без надобности, но тебе пригодится!»
Если бы Явор, бывший помощник оружейника в городе Варнец, знал, какими сложными путями порой ходят по свету его поделки, он бы десять раз подумал прежде, чем продолжать заниматься этим ремеслом... Но господарь Милонег ни о чем не думал. Он просто нажал на крючок.
Стрелка с сочным чавканьем вонзилась в глаз.
Сначала казалось, что ничего не произойдет - стрела прошила глазницу и буквально утонула внутри. Только оперение и торчало из густой шерсти. Но потом зверь качнулся вперед-назад и шлепнулся набок. Дернулись лапы, в последней судороге оскалились клыки, забулькало в горле постепенно затихающее рычание - и все кончилось.
Господарь Милонег только отмахнулся и оказался прав.
Когда он, подойдя вплотную, легонько пнул тушу сапогом в бок, она не дрогнула.
В чаще леса плакала стая. И, слыша этот плач, жались друг к другу испуганные псы, а люди украдкой осеняли себя обережными знаками, стискивали в кулаке защитные амулеты и посматривали на володаря с опаской. Что-то будет, если он этим убийством только раздразнил нежить?
Он мчался, куда глаза глядят, почти ничего не видя и не слыша от боли в порванном ухе. Зов все еще звучал в ушах, издалека откликались волки.
«Льдинка!»
Мелькнул и пропал светлый бок. А в следующий миг он налетел на вожака.
«Жив?» - белый волк толкнул его носом.
«А где...» - горло перехватило. Он попытался обогнуть белого волка, но тот решительно заступил ему дорогу.
«Бежим!»
«А как же...»
«Молчать! Бежим!»
Еще трое зверей выскочили откуда-то из-за кустов, окружили, вынуждая следовать за ними.
«Га-а-а-аст...»
На миг показалось, что это не он, что все это происходит не с ним. Что этот бешеный бег ему только снится, как когда-то в подземном зоопарке ему уже такое снилось. Тогда он тоже бежал со стаей. Там тоже была волчица. И там тоже приходилось сражаться с вожаком за право обладать ею. Неужели, сон все-таки сбылся? Или это было пророчество, предчувствие той судьбы, которая его ожидает?
«Льдинка!»
«Бежим!»
И он бежал, задыхаясь и чувствуя, как горит что-то в груди. Бежал и чувствовал себя беспомощным от того, что не мог ничего изменить.
... Это ужасное чувство полета и полной беспомощности!
Открыв один глаз, он тут же снова его зажмурил - далеко внизу под ним плыли макушки занесенных снегом деревьев. Порывы холодного зимнего ветра овевали тело, а он болтался в подвешенном состоянии, да ещё и совершенно голый...
Нет, не голый! Это было только его ощущением — рискнув снова приоткрыть один глаз, он с ужасом понял, что висит в воздухе в чьих-то когтях в облике крупного серого пса. Лапы с когтями, пушистый хвост, поджатый под поджарое брюхо - все это принадлежало ему. И он в облике зверя болтался над макушками самых высоких деревьев, а неимоверно далеко внизу по снегу ползла уродливая тень - крылатая тварь тащила в лапе свою добычу.
Когти разжались, и он полетел вниз, вниз, вниз, обгоняя собственный испуганный вопль.
Распахнув глаза, Хорив с некоторым удивлением обнаружил себя совершенно голым, стоявшим на четвереньках на полу своей кельи. Болели локти и колени и почему-то еще копчик.
Хорив слепо рванулся вперед, врезавшись лбом в стену.
Хорив поскорее шлепнулся на задницу, забиваясь в угол:
Что-то такое, наверное, с перепуга случилось с его глазами потому, что даже в темноте Хорив смог не только против света разглядеть сидевшего на краю стола человека, но и узнать его. Человек вальяжно покачивал ногой и листал толстый том, забытый вчера волхвом на столе.
- Оттуда! Да ты хоть прикройся чем! Был бы девкой, другое дело, а смотреть на прелести мужиков - это, извини, не по моей части!
Его исподние штаны и рубашка валялись на полу, и Хорив, который всегда спал одетым - особенно зимой, когда в келье было довольно-таки прохладно, - с некоторым удивлением поднял их, недоумевая, что же такого произошло, что он ухитрился раздеться? И даже - о, боги! - порвать одежду по швам? Пришлось лезть в сундук за запасными штанами.
